Маршал-освободитель

В плеяде полководцев победу, командовавших фронтами Великой Отечественной, Иван Степанович Конев (1897 – 1973) не затерялся. Добрую память сохранили о нём рядовые бойцы, сержанты, младшие офицеры. Это давно  проверено в разговорах с фронтовиками. Не случайно именно его (как во времена наполеоновских войн – М.А.Милорадовича) частенько называли «солдатским маршалом». Он был лишён высокомерия, генеральской помпезности. Шутил – так уж шутил, с широкой улыбкой, если распекал – так уж распекал. Взял за правило «прощупывать» позиции перед большими операциями, спускался в окопы, многое проверял лично, вникая в детали. Из маршалов никто не бывал столь часто под обстрелами. Солдаты ценят такое поведение. Тут иногда пересуды важнее прямого практического эффекта: в Конева верили, гордились таким командующим. Недаром в киноэпопее «Освобождение» в роли Ивана Конева снимался истинно народный Василий Шукшин.  Заслуженная слава не тает в оттепель, не тонет в снегах. Кажется, что фронтовая биография маршала известна как азбука – и споры уже отшумели. Но если приглядеться, о некоторых узловых эпизодах жизни маршала мы судим по устоявшимся мифам – простым и одномерным.

 
В известной книге американского офицера Майкла Ли Лэннинга «Сто великих полководцев», в который выдающиеся военачальники выстроены по ранжиру, маршал Конев опередил маршала Жукова. Лэннинг подчёркивает, что именно Конев стоял у истоков вооружённых сил Варшавского договора и превратился в одного из наиболее могущественных военачальников времён Холодной войны, времён великого противостояния сверхдержав. Место в сотне наиболее выдающихся полководцев мировой истории Иван Степанович заслужил по праву. Настоящая военная косточка – так его называл ещё Александр Фадеев.

Бронепоезд «Грозный»

Его биография выглядит как образцово советская – будущий маршал и член ЦК КПСС родился в бедной крестьянской семье, мать потерял в младенчестве и воспитывался у тётки. Идеальная анкета.   "Родился я в деревне Лодейно на Вологодчине  (ныне – в Кировской области – прим.) 28 декабря 1897 года в семье крестьянина-бедняка. Деревня наша была большая, лежала на большаке, ведущем из Котельнича в город Великий Устюг. По этому большаку непрерывно в оба конца, в особенности зимой, ходили длинные обозы с хлебом в глубь страны и с водкой для всех казенок в обратную сторону. Вот этот оживленный тракт в значительной степени и определял жизнь нашей деревни...", - вспоминал Конев. Конечно, и он не избежал «бдительных» упрёков в кулацком прошлом деда Ивана, но серьёзного влияния на судьбу полководца эти разбирательства не оказали.

С юности он пристрастился к чтению. Приходскую школу он окончил с похвальным листом, и к листу этому учитель приложил от себя книжечку Гоголя "Ревизор" с воодушевляющей надписью: "За выдающиеся успехи и примерное поведение". Так на всю жизнь и остался «книжником». Крепкий, терпеливый, привыкший ко крестьянскому труду – и умеющий учиться.

На фронт Первой Мировой попал в 1916-м, когда в солдатских массах патриотическое отношение к войне заметно поколебалось.  Большевиком стал ещё до начала Гражданской войны.  Потом стал комиссаром бронепоезда «Грозный», который, оправдывая своё название, как в песне, «И на Тихом океане свой закончил поход». Журналисты говаривали, что комиссарский дух Конев сохранил и в свои маршальские годы.

Одним из летописцев полководца стал Борис Полевой – автор «Повести о настоящем человеке». Писатель познакомился с Коневым на фронте. В его книге немало тонких наблюдений, из которых складывается характер полководца: «А между тем лицо Конева спокойно. И вот опять из-за канала послали очередь, где-то у самых ног маршала цвиркнула пуля и, взвизгнув, отрикошетила, или, как говорят солдаты, ушла за молоком. Он только посмотрел в ее сторону и продолжал телефонный разговор с командармом Лелюшенко, передавая какой-то приказ, связанный с боями в районе Потсдама». Такая выдержка.

Уроки поражений

Конев знал не только победные фанфары. Горечь первых двух лет войны испытал сполна. Как мало кто другой. Опыт поражений пригодился ему – и в последнее лето войны, и после Победы, когда пришлось, во многом, заново создавать армию сверхдержавы.

В начале октября 41 года Западный фронт, которым командовал генерал-полковник Конев, попал в катастрофическое положение – вместе с Резервным фронтом маршала Будённого и с Брянским фронтом генерал-полковника Ерёменко. Группа армий «Центр» рвалась к Москве. 7 октября немецкие танки окружили Вязьму. Операция Вермахта по захвату Москвы «Тайфун» начиналась успешно для захватчиков и трагически для Красной Армии. В окружение в те дни попала большая часть трёх фронтов – и, конечно, на фоне огромных потерь от

Главнокомандующего ожидали самых суровых решений.

В штаб фронта 10 октября прибыла комиссия Государственного комитета обороны во главе с первыми лицами государства: Молотовым и Ворошиловым. После тяжёлых объяснений с Коневым и разговоров со Сталиным приняли решение объединить силы двух фронтов и передать командование Жукову. Конев приступил к обязанностям его заместителя.

А теперь всё-таки расскажем ещё одну легенду, которая не имеет документального подтверждения. Только – воспоминания, исходящие, главным образом, от самого Ивана Степановича. За несколько дней до краха трех фронтов, Сталин, выслушав телефонный отчёт Конева о тяжёлом положении, обратился к генералу со странным монологом: «Товарищ Сталин не предатель, товарищ Сталин не изменник, товарищ Сталин честный человек, вся его ошибка в том, что он слишком доверился кавалеристам». Если поверить в подлинность этих слов, то в них, безусловно, главная эмоция тех дней – поиск причины поражений. Стало ясно: дело не в предательстве, не в головотяпстве отдельных генералов, а в стратегическом просчёте.  И Сталин определял его так: «Я слишком доверился кавалеристам». Верховный  хорошо знал, что Конев – не кавалерист, он из артиллерии. А, значит, скорее всего, имел в виду Будённого, Ерёменко и Ворошилова. Основной смысл тут таков: методы Первой Мировой устарели, нужна новая тактика. И здесь он полагался в том числе и на неуступчивого генерала, чей фронт терпел крах в начале октября 41-го. 

И полководческий талант Конева особенно ярко проявился в наступательных операциях 1944 года. То был год освобождения советских территорий. С 20 октября 1943 года генерал армии Конев - командующий 2-м Украинским фронтом. Ему было суждено сыграть решающую роль в кампании 44 года.

Кольцо для Манштейна

Корсунь-Шевченковскую операцию, когда впервые после Сталинграда была окружена и разгромлена крупная вражеская группировка, называют "Сталинградом на Днепре". В этой операции Конев  переиграл фельдмаршала Манштейна. Внезапность наступления обеспечивалась тем, что дело было оттепельной зимой  1944 года и продолжилось ранней весной, в условиях распутицы и крайнего бездорожья. Манштейн не ожидал, что в такую непогоду можно решиться на крупное наступление. Внезапности способствовали оперативная маскировка основного удара и демонстрация сосредоточения сил на второстепенном направлении. Всё прошло почти безукоризненно. Перегруппировав в условиях полного бездорожья свои войска, Конев нанес неожиданный мощный удар по силам противника.

Воспоминания о трудностях того похода сохранила вся армия – от солдата до маршала. В своих мемуарах Конев писал об оттепельном наступлении: «Грунтовые дороги не выдерживали никакой критики. Местами даже на волах было невозможно передвигаться. Бездорожье и распутица – это вообще сезонное явление на Украине. Но даже и плохих дорог, которые войска невероятно размешали своими танками, тягачами, тракторами и машинами, было слишком мало. Особые трудности войска испытывали, когда преодолевали высоты и овраги, которых было в избытке. Не только артиллерия или машины, тягачи с инженерными средствами и с боеприпасами, но даже и танки порой застревали».

Одна из героических страниц операции – кавалерийский прорыв казаков генерала Алексея Гордеевича Селиванова. Кольцо сомкнулось в Звенигородке, 28 – 29 января. Там встретились передовые танки, а затем и бойцы двух фронтов.

В результате в районе Звенигородки в окружение попало около 80 тысяч человек, более 230 танков и штурмовых орудий. Против Конева действовали 14 дивизий, из них 8 – танковых, одна из которых носила имя Адольфа Гитлера. Манштейн не раз пытался прорваться, но путь ему преградила 5-я гвардейская танковая армия генерала П.А. Ротмистрова и артиллеристы генерала Н.С.Фомина. Немцы продолжали ожесточённое сопротивление, бои шли непрерывно, на разных участках фронта.

8 февраля гитлеровцы получили ультиматум: «Войска Красной Армии железным кольцом окружили эту группировку. Кольцо окружения все больше сжимается. Все ваши надежды на спасение напрасны...  Во избежание ненужного кровопролития мы предлагаем принять следующие условия капитуляции:

1. Все окруженные немецкие войска во главе с вами и с вашими штабами немедленно прекращают боевые действия.

2. Вы передаете нам весь личный состав, оружие, все боевое снаряжение, транспортные средства и всю технику неповрежденными.

Мы гарантируем всем офицерам и солдатам, прекратившим сопротивление, жизнь и безопасность, а после окончания войны – возвращение в Германию или любую другую страну по личному желанию военнопленных.

Всему личному составу сдавшихся частей будет сохранено и холодное оружие.

Всем раненым и больным будет оказана медицинская помощь.

Всем сдавшимся офицерам, унтер-офицерам и солдатам будет немедленно обеспечено питание.

Ваш ответ ожидается к 11 часам утра 9 февраля 1944 г. по московскому времени в письменной форме через Ваших личных представителей, которым надлежит ехать легковой машиной с белым флагом по дороге, идущей от Корсунь-Шевченковский через Стеблев и Хировка.

Если Вы отклоните наше предложение сложить оружие, то войска Красной Армии и воздушный флот начнут действия по уничтожению окруженных Ваших войск, и ответственность за их уничтожение понесёте вы».

Гитлеровские генералы предложение отклонили. Новую попытку прорыва они совершили в коридоре в районе Лисянки. 5-я танковая снова встала на пути врага. 11-12 февраля шли кризисные часы операции. На участке 27-й армии 1-го Украинского фронта, в районе Лысянки и моста через Гнилой Тикич немцам почти удалось прорваться. Они заняли Хильки, Шандеровку и Ново-Буду. Между ними и войсками Манштейна, шедшими на подмогу окруженным, оставалось всего лишь 12 километров. Возникла угроза срыва операции.

12-го Коневу позвонил Верховный главнокомандующий, не скрывавший тревоги. «Мы на весь мир объявили, что группировка окружена, а они прорывают кольцо...». Ответ Конева вселял уверенность в победе: «Окруженный противник не уйдет. Наш фронт принял меры. Для обеспечения стыка с 1-м Украинским фронтом и для того, чтобы загнать противника обратно в котел, мною в район образовавшегося прорыва врага были выдвинуты войска 5-й гвардейской танковой армии и 5-й кавалерийский корпус. Задачу они выполняют успешно». «Это вы сделали по своей инициативе?», - спросил Верховный. Конев подтвердил. Когда Сталин предложил Коневу взять под своё командование 27-ю армию 1-го Украинского фронта – генерал отказался и снова сумел толково объяснить свою точку зрения. 

Сталин удостоверился: Конев настроен решительно, действует инициативно, готов спорить, без паники отстаивать свою правду. Может быть, именно после того разговора Сталин окончательно поверил в Конева.

Наконец, 18 февраля Москва салютовала красноармейцам-победителям. Разгром корсунь-шевченковской группировки армии «Юг», разгром Манштейна, означал освобождение Правобережной Украины.

На Запад!

Маршальские погоны стали достойной наградой блистательному полководцу. Победителю. Вдобавок Конев попросил прислать ему московских маковых сушек: любил он их погрызть.

Конев на Калининском фронте.

В разговоре с Коневым Сталин предложил и ввести новое звание – маршала бронетанковых войск. К этому решению подтолкнула стойкость армии Ротмистрова в Корсунь-Шевченковской… Конев радовался за Ротмистрова, как за себя самого. Отметили награды на скорую руку: не было времени на отдых. Фронту предстояло без промедления начать новую операцию – Уманско-Ботошанскую. На Запад!

Как самое рискованное решение Иван Степанович вспоминал эпизод Львовско-Сандомирской операции – её решающий день. Немцы пытались прикрыть фланговыми ударами узкий шестикилометровый коридор, через который можно было взломать их позиции. И Конев рискнул бросить в ограниченное пространство 3-ю гвардейскую танковую армию генерала П.С.Рыбалко, с которым маршал досконально разобрал этот бросок на ящике с песком.  Но танки прорвались в «глубину обороны» противника – и это определило исход сражения.

Войска Конева освободили Львов и вышли на западный берег Вислы, на Сандомирский плацдарм. Год Освобождения продолжался победно.

А потом было освобождение Восточной Европы. Спасение Кракова, Освенцим и Дрезденская галерея.

Народный Совет города Кракова на торжественном заседании 23 апреля 1955 года присвоит Коневу звание почётного жителя города. В 1987-м году поляки открыли внушительный памятник Коневу – бронзовый маршал в широкой шинели смотрел на Краков, на старинный город, разрушение которого удалось предотвратить. Создал памятник скульптор Антонин Хайдецкий.  Но недолго простоял он на краковской земле. 9 января 1991 года, на волне десоветизации, с памятником расправились. После демонтажа монумент оказался в Кирове.

Конев ни от кого не ждал благодарности, а вот за Польшу стыдно.

27 января 1944 года войска маршала Конева освободили Освенцим. 9 000 истощённых, полуживых узников получили свободу.

Дрезден встречал Красную армию руинами, после невиданной по масштабу и бессмысленной англо-американской бомбардировки. Но сокровища Дрезденской галереи немцы загодя спрятали в каменоломнях. Их приходилось разыскивать по крупицам. Многие картины оказались в плачевном состоянии – в том числе Сикстинская мадонна Рафаэля. Их нужно было спасать… Об этой истории не без юмора рассказал Борис Полевой:

«Любуясь Сикстинской мадонной, которая как бы шагала по облакам в голубом сиянии небес, прижимая к груди очаровательного малыша, маршал пришел к неожиданному решению:

- Знаете что, отберите десять наиболее ценных полотен, я их отправлю в Москву для немедленной реставрации. Самолетом.

Эта мысль, к его удивлению, повергла Соколову в совершенный ужас.

- Сикстинскую мадонну самолетом? Бог с вами, товарищ командующий. А если самолет упадет?

- Это отличный самолет. Мой самолет. Опытнейший экипаж. Во фронтовой зоне дадим воздушную охрану. Я сам на этом самолете летаю.

- Но вы же маршал, а она мадонна, - совершенно искренне произнесла Соколова.

Маршал рассмеялся:

- Что верно, то верно. Разница кое-какая есть.

Разговор этот стал достоянием штаба. Отныне, когда речь заходила о каком-либо невыполнимом поручении, разводя руками отвечали: "Я же маршал, а не мадонна».

Предстояли последние грандиозные операции Великой Отечественной – Берлинская и Пражская. Конев оказался в первой тройке маршалов, решивших судьбу Европы весной 1945-го.
Иван Степанович участвовал во многих ключевых событиях послевоенного времени, с которых до конца не снят гриф «секретно». Это и устранение Л.П.Берия, и Будапештский кризис 1956 года, и противостояние в Берлине в 1961-м... Ореол Победы помогал ему психологически уничтожать противников, а богатейший боевой опыт почти гарантировал успех.

Воспоминания маршала – «Записки командующего фронтом» - не пестрят сенсациями. Это основательная книга о войне, о профессиональном пути военачальника. Недаром она стала обязательным чтением для офицеров.

Он был настоящим героем ХХ века – крестьянин, который завоевал маршальские погоны. Последовательный, целеустремлённый, аккуратный. Такого не сломаешь, не растопчешь: победная закалка. И смерти для победителей нет.

Арсений Замостьянов