По удивительному совпадению предлагаемый ниже материал, прочитанный на Богородицких «Краеведческих встречах», «подоспел» как раз к празднику Московского метрополитена, которому 15 мая исполнилось 78 лет.

 Приятно в московской толчее неожиданно выцепить взглядом родное, богородицкое лицо, обнаружить себя радостным: «Привет!», — и, посетовав на превратности судьбы, позволяющей встретить друга из соседнего дома лишь в столице, продолжить свой бег. И мало кто в этом вечном беге успевает заметить «земляков», больше семидесяти лет назад обосновавшихся в самом центре московского метро. Родились они, правда, в столице, но «отец» у них — наш, богородицкий.

Самородок

Советский скульптор Алексей Андреевич Дивин сегодня не очень хорошо известен на своей малой родине — в городке Богородицк Тульской области. Большая часть его жизни прошла в Ленинграде, а самые известные работы украшают Москву. Тем не менее, сам художник всю жизнь ощущал себя богородчанином, ежегодно приезжая в родной город вплоть до самой смерти.

А.А.Дивин, Богородицк, 1940 год

Будущий скульптор родился 23 февраля 1912 года в семье ветеринарного врача Андрея Захаровича Дивина, который даже по походке животного мог поставить точный диагноз. В их доме почти постоянно находились мохнатые и хвостатые пациенты, не считая коров, которых держали во дворе в хлеву. Супруга богородицкого Айболита Акулина Яковлевна понимала увлеченность мужа профессией, а потому, не ропща, обихаживала всех постояльцев: кормила, поила, убирала, помогала в перевязках и небольших операциях.

Из двенадцати детей, родившихся у Дивиных, в живых осталось двое: Мария и самый младший Алексей. Брат и сестра всю жизнь нежно заботились друг о друге. Мария Андреевна выучилась на учительницу и преподавала в местной школе. Алексей еще ребенком обнаружил художественные способности, развивать которые начал его первый учитель, богородицкий художник довоенной поры Константин Михайлович Юрьев (1895–1955).

Работа с Манизером

В 1933 году Алексей приезжает в Ленинград, где поступает во Всероссийскую Академию Художеств, собираясь стать живописцем — как учитель. Но однажды к ним на курс пришел знаменитый советский скульптор Матвей Генрихович Манизер (1891–1966), прославившийся многочисленными монументальными памятниками (после войны он почти двадцать лет занимал пост вице-президента Академии Художеств СССР). Он-то и уговорил начинающего живописца заняться скульптурой.

20-летний Алексей Дивин быстро выделяется среди учеников мастера: его учебные работы поражали педагогов и студентов высочайшим мастерством исполнения. Однокашники полушутя-полусерьезно величали его «Фидием» — за перенятое у древнегреческого скульптора стремление к совершенству.

В середине 1930-х годов Манизер получает заказ на оформление строящейся станции столичного метро «Площадь Революции». Предстояло изваять два десятка бронзовых статуй (каждую в четырех экземплярах), которые в художественных образах иллюстрировали бы историю молодого Советского государства и приуготовляли москвичей к восприятию… «важнейшего из искусств». Предполагалось, что северный вестибюль подземки будет выходить в огромное фойе Большого Академического кинотеатра СССР, который планировали соорудить в четырех нижних этажах гостиницы «Москва» (этот замысел так и остался на бумаге).

Станция «Площадь Революции», 1940 год

Естественно, что создать такое количество монументов в ограниченные сроки одному человеку было не под силу, и Манизер привлек к работе всю свою мастерскую. Алексею Дивину было поручено вылепить революционного матроса и краснофлотца-сигнальщика со знаменитого линкора «Марат». И тот со всей ответственностью, бывшей в его характере, взялся за дело.

Однако для того, чтобы уместить фигуры в низкие арки станции, и матросы, и остальные фигуры (за исключением детских) были вылеплены либо припавшими на колено, либо согнувшимися, либо сидящими. Даже шутка такая тогда появилась на Москве: «После революции весь народ или сидит, или стоит на коленях». Художникам всерьез грозили расправой за оскорбление облика советского человека, но (по легенде) ситуацию разрядил сам Сталин, воскликнувший 13 марта 1938 года во время торжественного открытия станции: «Как живые!»

Эта работа стала звездным часом и Алексея Дивина, и его однокашников, удостоенных за нее премии.

Жизненные вехи

Потом было много всего: в 1939 году он окончил скульптурный факультет с присвоением квалификации «художник-скульптор» и остался в качестве преподавателя в Академии художеств; участвовал в нескольких всесоюзных конкурсах — проектов памятников Низами в Баку (1940), Навои в Ташкенте (1940), Валерию Чкалову в Москве (1941); вступление в Союз Художников СССР (1940).

В первые же дни войны Дивин уходит добровольцем на фронт, хотя мог бы остаться при Академии художеств в Ленинграде или уехать в эвакуацию. Воевал на Северо-Кавказском фронте, командовал маскировочной ротой (маскировать приходилось боевые самолеты, танки), создавал «липовые» аэродромы и танковые полки. Участвовал в боях за Керчь, освобождал Севастополь. Награжден Орденом Красной Звезды (1943) и медалями.

Войну окончил в звании капитана, вернулся в родную Академию, где проработал более сорока лет, до своей кончины в 1980 году.

При этом Алексей Дивин всю жизнь оставался скромным, застенчивым человеком, никогда не выпячивавшим своих регалий. Он никогда надолго не отрывался от родины. При первой же возможности приезжал к родителям и сестре в Богородицк, любил бывать у своего учителя Юрьева.

Дивинские матросы

Часть работ скульптора и художника хранится в фондах Богородицкого дворца-музея. Однако самыми известными его произведениями остались матросы на «Площади Революции».

Правда, революционный ореол созданных в классической манере фигур давно забылся. Теперь они — главное украшение одной из самых эффектных станций Московского метро и персонажи городских легенд.

Самая курьезная родилась в 1940-е годы. Скульптуры восстановленной станции настолько поразили воображение измученных военным лихолетьем горожан, что поползли слухи о залитых металлом немецких военнопленных…

Самая популярная легенда — студенческая. Считается, что для успешной сдачи экзамена нужно потереть нос бронзового пса у «Пограничника с собакой». Приглядитесь — у всех собак на станции до блеска натерта половина морды.

Ну и конечно, приметы: если коснуться сигнального флажка, который держит краснофлотец, день сложится очень удачно. То же и с наганом в руке революционного матроса (кстати, этот наган постоянно воруют).

И ни при каких обстоятельствах нельзя трогать петуха у бронзовой птичницы, особенно за клюв — с нарушителем этого запрета непременно случится что-то ужасное…

Ежедневно тысячи человек спускаются под землю, чтобы пройти мимо бронзовых «жильцов» «Площади Революции». Не сочтите за труд, передайте привет нашим землякам — дивинским матросам.

(печатается в сокращении)

Рагим Мусаев, 

член Союза писателей,  краевед, Тула