Константин Леонтьев

Готовится к изданию отредактированная игуменом Петром (Пиголем) "Константин Леонтьев. Воспоминание об архимандрите Макарии, игумене Русского монастыря святого Пантелеимона на Горе Афонской".

Предисловие к изданию очерка К.Н.Леонтьева «Воспоминание об архимандрите Макарии, игумене Русского монастыря святого Пантелеимона на Горе Афонской»

19 июня / 2 июля 2009 года исполнилось 120 лет со дня блаженной кончины схиархимандрита Макария, игумена Русского на Афоне Свято-Пантелеимонова монастыря (1875—1889). К этой дате и приурочено настоящее издание, в которое вошел очерк Константина Леонтьева «Воспоминание об архимандрите Макарии, игумене Русского монастыря святого Пантелеимона на Горе Афонской» с приложением статьи Ипполита Красковского «Макарий Афонский, игумен и священноархимандрит Афонского Свято-Пантелеимоновского монастыря». Эти произведения, опубликованные в 1889 году, были написаны в связи с кончиной отца Макария и посвящены его памяти. Оба автора с искренней любовью повествуют о замечательной личности русского афонца, его выдающихся духовно-нравственных качествах и административных способностях. В период игуменства схиархимандрита Макария Пантелеимонов монастырь, в числе братии которого находилось более 1000 иноков, достиг полного и всестороннего расцвета.

Российский консул в Салониках, известный философ и писатель Константин Леонтьев в 1871—1872 годах жил на Афоне, в Пантелеимоновом монастыре, находясь в постоянном духовном общении с отцом Макарием и под руководством старца иеросхимонаха Иеронима — «общего им обоим сурового и великого наставника». Леонтьев «знал лично, знал даже коротко» отца Макария, в то время «уже избранного кандидатом на звание игумена». По воспоминаниям Леонтьева, «это был истинный подвижник и телесный, и духовный, достойный древних времен монашества и, вместе с тем, вполне современный, живой, привлекательный… человек в самом хорошем смысле этого слова». Именно пребывание в Пантелеимоновой обители, приобщение к евангельскому духу совершенного монашеского общежития и афонским традициям оказали решающее воздействие на творчество мыслителя и окончательно сформировали его духовно-философские, политические и эстетические воззрения. Несмотря на то, что Леонтьев не стал насельником Пантелеимонова монастыря, как он того желал, дальнейшая его судьба, вопреки расхожему мнению, сложилась счастливо. С помощью Божией он написал ряд выдающихся произведений поистине церковного, святоотеческого духа, наполненных глубокими культурно-политическими прозрениями, и в конце жизни, в 1891 году, по благословению своего духовника преподобного Амвросия Оптинского (не исключено, что им лично) был пострижен в монашество с именем Климент в Иоанно-Предтеченском скиту Оптиной пустыни.

Если К. Леонтьев, положивший начало своей духовной жизни в Русской обители, некогда приехал туда с единственной целью — утвердить себя в вере, сложить к ногам старцев-наставников все «жалкие и растрепанные полухристианские обрывки», то сотрудник «Московских ведомостей» и «Русского вестника» И. Красковский в конце 1880-х годов, по его словам, «прибыл в Пантелеимоновский монастырь не то в качестве “поклонника”, не то туриста» и «пришел в церковь больше из приличия, вовсе не в религиозном настроении духа». И хотя он, возымевший вскоре «возвышенное настроение», по-настоящему привязался душой к отцу Макарию и свое глубокое почтение к личности игумена выразил потом в воспоминаниях, его статья, по словам А. Дмитриевского, «не лишена односторонности и даже прямых весьма важных ошибок». Сообщая множество сведений, писатель-публицист часто оценивает их предвзято, неправильно с духовной и исторической точек зрения. Он постоянно обращается к теме «борьбы с греческими монахами» (!), пишет о «русских воззрениях и интересах» чаще, чем об «особой афонской жизни — не русской, не греческой и не болгарской». По мысли Леонтьева, наши национальные пристрастия должны заключаться прежде всего в «страстной любви к Православию», культурно и государственно сформировавшему русскую нацию, а племенные увлечения — в желании подражать добрым духовным устремлениям единоплеменников.

В своем очерке-воспоминании, появившемся в печати почти одновременно со статьей Красковского, Леонтьев разъясняет и дополняет его повествование, исправляет ряд допущенных им неточностей. По-иному освещая сведения, собранные Красковским, Леонтьев помогает читателям правильно понять и оценить исторические факты и явления святогорской жизни, дает верные духовные ориентиры. Самое главное достоинство леонтьевской статьи, безусловно, состоит в том, что философ четко и ясно, как никто иной, показал значение для Афона и русского иночества личности старца-духовника Пантелеимонова монастыря отца Иеронима — воспитателя и наставника игумена Макария, «детоводителя» русских афонцев.

Текст настоящего издания мы сопроводили своими примечаниями (выделены курсивом), также нами были исправлены опечатки, замеченные в источниках.

Игумен Пётр (Пиголь)