переправа



Христианский социализм как русская идея



Опубликовано: 25-04-2015, 09:38
Поделится материалом

Вера, Общество


Христианский социализм как русская идея

Б.П. Виллевальде. Открытие памятника «Тысячелетие России» в Новгороде в 1862 году. 1864 год.

 

I

 

Русская идея – это замысел Божий о русском народе. Это тот идеальный образ, к которому должен стремиться наш народ в истории. Бог хочет, чтобы русский народ воплотил эту идею в жизнь. Конечно, эта идея Творцом не указана явно, ее нам нужно расшифровать самим, вглядываясь в свою историю. Распознать русскую идею и ее точно сформулировать – задача исключительной важности. Если эта идея будет удовлетворительно понята, и народ, несмотря ни на какие препятствия, будет стремиться к ее осуществлению, то будет и божественная помощь. А потому обеспечен и успех. Если же мы ошибемся, если среди многообразия явлений и тенденций не увидим предназначенного нам задания, если поведем народ помимо Божьей воли к ложным целям, то тщетны наши усилия – Господь не поддержит наших трудов и в конце концов разорит всё содеянное. Дабы новые поколения, умудренные прошлым опытом, пошли более верным путем.

 

Русский народ – народ великий. А потому его идея под стать ему: она удивительно высока. Ее высота манит, требует выявления сущности. И русские люди всегда, в течение всей своей истории, пытались русскую идею сформулировать. А с накоплением опыта и развитием русского самосознания это удавалось сделать все более точно и глубоко. Но какова же она – русская идея?

 

II

 

Сформулировать русскую идею – задача сложная. И в то же время настолько простая, что это можно сделать буквально в двух словах. «Христианский социализм» – вот ее краткая формула. Разумеется, она требует расшифровки.

 

«Бог есть любовь» (1 Ин. 4:8). А потому христианство, исповедующее истинного Бога, – религия любви. Через любовь к ближнему мы обретаем спасение и восходим к Богу Живому. Но, по слову апостола Павла, «Любовь не ищет своего» (1 Кор. 13:5). А потому, чем больше христианское общество проникается любовью, тем настойчивее оно стремится к общей собственности. Этот закон впервые продемонстрировали первохристиане Иерусалимской общины, когда, исполнившись Духа Святого, они «все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам апостолов; и каждому давалось, в чем кто имел нужду» (Деян. 4:34–35), так что «никто ничего из имения своего не называл своим, но всё было у них общее» (Деян. 4:32). Если выросшая из нелицемерной христианской любви общая собственность закрепляется в организационно-правовых нормах, то такой общественный строй и является христианским социализмом. Итак, христианский социализм – это особый общественный строй, идеология которого основана на христианских ценностях (в России – на православии), а экономический уклад – на социалистических принципах.

 

Необходимо подчеркнуть, что слово «социализм» тут понимается в классическом смысле – как общественная собственность на средства производства. Более того, христианский социализм стремится не просто к распределению по труду, но к более высокой норме – распределению пропорционально нуждам. Больше должен получать не самый работоспособный, а самый нуждающийся. Это уже «христианский коммунизм», может быть, такое название будет даже более точным.

 

Христианский социализм следует отличать от так называемого «социального христианства», под которым понимается некая политика благотворительности, проводимая Церковью совместно с государством, но без изменения основ социально-экономического строя, т. е. в рамках капитализма. Такое «социальное христианство» вовсе не является той русской идеей, которую призван осуществить наш народ. Будучи вполне в духе католической социальной доктрины, оно поддерживается рядом христианско-демократических партий Западной Европы. Его идеалом является цивилизованный, «мягкий» капитализм, где богатые благотворят, а бедные смиряются и с благодарностью принимают милостыню, чем спасаются и те, и другие. «Социальное христианство» – лишь шаг в направлении христианского социализма, но шаг еще на языческом поле. Частная собственность, растаскивая людей по углам, препятствует единению в любви. Русский народ призван к гораздо большему – к осуществлению подлинно христианских социальных отношений, необходимым условием которых является общественная собственность.

 

Кардинально отличается христианский социализм и от социализма советского. Замешанный на атеизме и богоборчестве, этот социализм пытался посредством общественной собственности установить на земле справедливость. Но справедливость – лишь социальная форма любви к ближнему. Однако советский социализм как раз яростно отрицал подлинный источник любви – Христа Бога, а потому сам оказался беден на любовь, а значит, и на справедливость. Сказано в Евангелии: «Без Меня не можете делать ничего» (Ин. 15:5); забвение этой аксиомы и привело советский социализм к гибели, ибо его теоретики не могли постичь, что социальные формы хозяйствования сами по себе не способны удержать справедливость. Христианский социализм полагает, что без высочайшей нравственности, основанной на исполнении христианских заповедей, совершенные формы общественного бытия недостижимы. Более того, сами эти формы он рассматривает как заповедь Господню. Точнее, как социальный эквивалент заповеди «возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мф. 22:39).

 

Христианский социализм вместе с тем и социализм национальный. Не в смысле национальной исключительности, а в смысле мессианского призвания, в смысле исполнения предназначенной народу воли Божией. Христианский социализм, конечно же, – идеал всемирный, предназначенный всем народам. Но народ русский должен первым проложить к нему дорогу. И мы верим, что национальные особенности русского народа, если взять их идеальную сторону, в наилучшей степени способствуют выполнению своей миссии. Поэтому реализация христианского социализма должна основываться на ценностях, традиционно исповедуемых русским народом. Прежде всего, в построении христианского социализма должна активно участвовать Русская Православная Церковь. Для этого Русская Православная Церковь должна превратиться из маргинальной организации, исповедующей личное спасение, в подлинного духовного лидера русского народа, ведущего к осуществлению его мессианского призвания.

 

Конечно, такой образ христианского социализма представляет собой идеал. Человек – существо падшее, и любовь у него – искаженная, неполноценная. И тем не менее в своей существенной части этот идеал достижим, причем достижим реальным русским народом, если его духовные и государственные вожди осознают, что только этот путь угоден Богу.

 

Поразительна судьба этой великой идеи. С одной стороны, она имеет массу противников, причем яростных, не допускающих даже мысли, что христианство может быть совместимо с социализмом. Однако и богословие, и философия, и, главное, историческая судьба России показывают, что христианский социализм и есть подлинный образ Святой Руси, та высшая заданность, к воплощению которой вело и ведет нас провидение. Попытаемся этот тезис обосновать более обстоятельно.

 

III

 

В течение тысячелетия основой русской жизни было православие, освященное святоотеческой традицией. Но именно эта традиция и возвещает о христианском социализме. Имеется в виду имущественное учение великого учителя Церкви IV–V вв. святителя Иоанна Златоуста.

 

Учение Златоуста базируется на глубоком анализе Нового Завета. Оно носит нравственный характер, включая в себя как личный уровень, так и уровень общественный. Прежде всего, святитель указывает, что богатство является огромным соблазном. При этом, чем богатство больше, тем более оно разжигает любостяжание, а то, в свою очередь, стремится увеличить богатство, и т. д. В результате, богач становится рабом своего имения, полностью отдаваясь накопительству. Освободится от этой смертоносной петли, по Златоусту, можно только, совершенно избавившись от собственности. Именно полное нестяжание, оставляя душу свободной для стремления к Богу, является личным идеалом христианина.

 

Но еще большие беды богатство приносит в общественной сфере, поскольку богач в своем неудержимом стремлении ко всё большему обладанию не щадит никого, становясь злобным хищником. Иначе говоря, стремление к богатству убивает любовь к ближнему. Вылечить этот недуг можно лишь милостыней, причем настолько щедрой и всеобъемлющей, что она естественно переходит в общее обладание. Златоуст превозносит жизнь Иерусалимской общины и призывает своих прихожан последовать их примеру. С другой стороны, частную собственность, а точнее, слова «мое» и «твое», собственность выражающие, он характеризует как «жестокие», «произведшие бесчисленные войны», «холодные». Златоуст даже бросает: «слово это – "мое" – проклятое и пагубное, оно привнесено от диавола» [XI, с. 181].

 

В своем взгляде на имущественную проблему Златоуст солидарен с другими святыми отцами, в частности, своими старшими современниками, представителями каппадокийской школы богословия Василием Великим, Григорием Богословом и Григорием Нисским. Так, Василий Великий высказывает удивительно чеканную формулу: «Чем больше у тебя богатства, тем меньше в тебе любви». Кроме того, отцы-каппадокийцы, помимо нравственных аргументов, в защиту своей имущественной позиции выдвигают еще чисто онтологические доводы. По их мнению, всё человечество было сотворено в раю по образу Пресвятой Троицы: множество ипостасей-личностей имело общую человеческую природу в лице первочеловека Адама. Грехопадение Адама привело к распадению общей природы на «осколки» (Василий Великий) по числу человеческих личностей. Поэтому спасение человечества предполагает восстановление общей человеческой природы, и шагом к этому является введение общности имущества подобно тому, как это делается в общежительных монастырях. Другими словами, сам путь спасения человека, его восхождения в Царство Божие предполагает необходимым общественную собственность.

 

Как видим, святоотеческое наследие определенно считает, что не частная, а именно общественная собственность является христианским социальным идеалом. Оказывается, что общественная собственность – вовсе не провокация большевиков-материалистов, а благодатная основа, на базе которой единственно возможно создание духовного общества. Однако Златоуст замечает: «Но скажи мне: любовь ли родила нестяжание, или нестяжание – любовь? Мне кажется, любовь – нестяжание, которое укрепляло ее еще больше» [IX, с. 110]. Это означает, что не форма общности (под «нестяжанием» в данном контексте святитель понимает общность имуществ) является причиной благодатной жизни, а христианская любовь; общественная собственность ее лишь укрепляет. Но если любви нет, то общность имуществ, наоборот, может стать одной из форм закабаления личности.

 

IV

 

Творения Василия Великого, и в особенности Иоанна Златоуста, были известны на Руси с древнейших времен. Русское общество зачитывалось «Златоструями», «Измарагдами» и «Маргаритами» – сборниками выписок из святых отцов. И через них оно впитало в себя и святоотеческое имущественное учение, которое прекрасно сочеталось с благородным и смиренным духом народа и его жизнью в условиях бескрайних просторов и сурового климата. В результате, у русского народа выработался особый менталитет, характеризующийся отрицательным отношением к накопительству, и стремлением к общинности. И этот менталитет оказал огромное влияние на исторические судьбы Руси.

 

В России очень поздно (во второй половине XVIII в.) сформировалось «европейское» право частной собственности. Но и оно господствовало лишь в незначительной части народа, в основном, в высшем дворянском слое. Подавляющее большинство населения, крестьяне, жило в условиях крестьянской общины, в которой не было права частной собственности на основное средство производства – землю. Земельные наделы периодически переделялись, причем, всем миром, в зависимости от изменения состава общины и нужд отдельных семей. Сельская община продемонстрировала удивительную живучесть. Она пережила даже столыпинскую реформу, специально ориентированную на ее разрушение, и была уничтожена лишь в начале 30-х годов бульдозером большевистской коллективизации. Фундамент общины – одновременно и социальный, и христианский. А потому ее с полным основанием можно считать одной из форм христианского социализма. Правда, социализма весьма умеренного, поскольку до подлинной христианской общинности, включая совместный труд, крестьянская община не дотягивалась.

 

Будучи глубоко православным, наш народ уже давно стал осмысливать свою роль в мировой истории. Лишь только Русское государство получает суверенитет, старец Филофей возводит Москву в статус православной империи, «Третьего Рима», «а четвертому не бывать». К сожалению, дореволюционный период нашей истории, выдвигая принцип «православие, самодержавие, народность», так и не смог построить подлинно христианский социум. Увы, примат православия и практически поголовное крещение русского народа уживались с рабством и социальной несправедливостью. Такое православие, официально-храмовое, не стремящееся осуществить правду и любовь на русской земле, было Господу не угодно, так что приход к власти большевиков не следует считать случайностью.

 

Однако именно перед революцией произошел новый качественный скачок в осмыслении русской идеи. Наши выдающиеся религиозные мыслители, причем не только философы, но и писатели, в первую очередь – Достоевский, сказали миру новое, неведомое доселе слово. Они поняли, что русская идея имеет религиозно-социальную природу. Иными словами, в своей исторической миссии Россия должна явить миру праведное общество, строй которого основан на христианских заповедях. На необходимости социальной составляющей христианства сходились практически все мыслители. Всеобщим было также отвержение капиталистического пути России. Но в видении конкретной формы христианской социальности единомыслия достигнуть не удалось. Многие русские мыслители встали на позиции христианского социализма. Среди них – С. Н. Булгаков, Г. П. Федотов, В. Ф. Эрн, Л. П. Карсавин, Ф. А. Степун. Причислял себя к христианским социалистам и Н. А. Бердяев. Однако другие, – а среди них такие выдающиеся мыслители как В. С. Соловьев, С. Л. Франк, П. И. Новгородцев, И. А. Ильин, – связывали будущее России с экономическим укладом, основанным на частной собственности. Таким образом, хотя русская идея фактически была сформулирована, но она не стала общепринятым мнением интеллектуальной элиты России. Многие из плеяды наших философов пережили революцию и из-за рубежа всматривались в достоинства и недостатки России социалистической, что, безусловно, углубляло их размышления. Наша задача – в полной мере использовать накопленный ими идейный багаж.

 

Было бы совершенно неверно рассматривать советский период русской истории как черный разгул сатанизма. Наоборот, новая власть старалась решить те социальные проблемы, перед которыми остановилась Российская империя. И многое удалось: Россия вышла на пик не только могущества, но и социальной высоты. Было, хотя и с искажениями, введено не только распределение по труду, но и элементы коммунистического распределения. Но главное достижение советского социализма заключалось в небывалой общности людей, объединенных великой целью. Как пели в те времена: «Раньше думай о Родине, а потом – о себе». Это позволило нашему народу победить в Великой Отечественной войне. Во многом была реализована соборность, которая лишь брезжила в дореволюционный период. Однако эта соборность была искаженной, «атеистической» соборностью. Атеизм, как уже указывалось, был органическим недостатком советского социализма, увы, недостатком непреодолимым, предопределившим его гибель.

 

V

 

Таким образом, Россия уже дважды в мировой истории разными путями пыталась достичь своего предназначения. Первый раз – через идею «Третьего Рима». Тогда Русь пошла путем храмового православия, но не уделила должного внимания просветлению социальной жизни народа. Второй раз – через III Интернационал, через идею построения общества социальной справедливости, но отрицая веру в Бога. Обе попытки оказались безуспешными. Достичь синтеза не удалось. Теперь перед Россией стоит задача реализации своей идеи через христианский социализм, в котором органично сливаются обе русские традиции.

 

Христианский социализм – идея огромного масштаба, которая может сплотить русскую нацию. Эта задача – не возврат к прошедшему, а творческое созидание будущего. Эта идея – поистине идея великая, которую давно чает великий русский народ, вне которой его полноценное историческое бытие невозможно. Только она сможет актуализировать дремлющие в нём силы и указать ему путь к выходу из теперешнего затяжного кризиса. Подчеркнем еще раз: эта идея – не мечта прекраснодушных идеалистов. Она – веление Божие. И судьба русского народа была и будет всегда связана с воплощением этого великого метаисторического призвания. Попытки же уклонения от этой трудной, но высокой судьбы были и будут наказуемы Богом.

 

Такие Суды Божии можно ясно различить в исторических путях нашего народа. Казалось бы, в конце XIX в. Россия начала быстро наращивать свой промышленный потенциал и нагонять ведущие индустриальные державы мира. Чего же лучше? Но это было уклонение в капитализм, а значит – в сторону от русской идеи. И последовала Октябрьская революция – одновременно и суд над прошлым миром, и указание нового, социально-ориентированного пути. Или, казалось бы, во второй половине XX в. СССР залечил нанесенные войной раны, общество обрело стабильность, благосостояние росло. Разве не прекрасно? Но, с точки зрения русской идеи, это был провал: социализм из народного переродился в бюрократический, став из светлой идеи демагогией, а христианская вера рассматривалась большинством населения как «отправление религиозного культа» старухами в платочках. И снова Суд Божий, снова разрушение построенного и выход на новый маршрут – глобализационной экономики. Нет нужды доказывать, что последний для России – это путь в никуда, и если мы по нему будем двигаться, то новой катастрофы нам не избежать, ибо этот путь еще более далек от русской идеи, чем два предыдущих пути.

 

VI

 

Каковы барьеры, стоящие на пути русского христианского социализма? Конечно, нынешняя государственная власть, ориентированная, как известно, на западный вариант капитализма, очень от него далека. И, тем не менее, главное препятствие – это отрицательная позиция Русской Православной Церкви. Само словосочетание «христианский социализм» рассматривается нашими богословами как абсурдное, связывающее два несовместимых понятия. Христианский социализм объявляется утопией, попыткой устроения «рая на земле». В то же время, за подлинную позицию Церкви принимается концепция «социального христианства», в основу которой кладется примат частной собственности.

 

Многообразны причины такой позиции Церкви. Они уходят корнями в двухтысячелетнюю церковную историю, и в данной работе не место их подробно анализировать. Важно уяснить, что эта позиция – трагическое недоразумение. Она игнорирует апостольское предание и святоотеческую традицию. Предлагая частную собственность в качестве базы христианского общества, она идет против Евангелия, в котором нет ни одного речения, прямо или косвенно ее оправдывающего. Эта позиция идет и против церковной практики, всегда стремящейся к устроению общежительных, т. е. реализующих общность имущества, монастырей. Нынешняя церковная позиция, дискредитируя Церковь как нравственный авторитет, лишь отталкивает от нее наиболее искренних и честных сторонников коммунистической идеи.

 

Вернуться к святоотеческому учению, которое, как было уже сказано, приводит к христианскому социализму, – вот насущная необходимость. Впрочем, официальные документы Церкви отнюдь этому не препятствуют. Дело в том, что «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви» по поводу социально-экономического строя хранят молчание, так что пока есть полная свобода определиться. Но пока наши богословы фактически ориентируются на частную собственность, по сути дела следуя протестантским и католическим разработкам.

 

Христианский социализм, разумеется, по недоразумению, представителями Церкви был столько раз уничижаем, что необходимо ответить хотя бы на некоторые пункты критики.

 

Одно из самых частых обвинений в адрес христианского социализма – «ересь хилиазма», попытка построения «рая на земле». Обвинение надуманное. Прежде всего, само понятие «рай», как оно понимается в христианстве, предполагает бессмертие, вечную жизнь. Конечно же, говорить о победе над смертью до Второго пришествия было бы опрометчиво. В этом падшем мире бессмертие, видимо, недостижимо ни в научном плане (как это предполагал русский философ Н. Ф. Федоров), ни в плане мистическом, как воскрешение праведников по учению хилиастов. Ценность хилиастической доктрины совершенно в другом. Сторонник хилиазма св. Ириней Лионский (II в.) говорит, что в тысячелетнем царстве «достойные постепенно привыкают вмещать Бога» [1, с. 514]. Тут святитель указывает, что в Царстве Божием человек будет помещен в особо тесное соприкосновение не только с Богом, но и другими праведниками (вспомним учение Василия Великого о восстановлении единой человеческой природы в процессе нашего спасения), и этому необходимо учиться уже здесь, на земле. Иначе говоря, чтобы жить в Царстве Божием, нужно пройти школу общежития, в которой отношения между людьми хотя бы отдаленно напоминают отношения Царства. И в этом огромное сотериологическое значение христианского социализма. Святые отцы говорили, что Царство Небесное начинается уже здесь, на земле. Думается, что это верно не только в личном, но и в социальном плане. Если же кто построением праведных человеческих отношений на земле пренебрегает, то этим он лишь доказывает, что Царство Небесное не очень-то ему и нужно.

 

Другой ярлык, который часто привешивают к христианскому социализму, называется «утопизм». Под этим подразумевается, что христианский социализм слишком высок для падшего человечества; в особенности непомерно высока норма общности имущества. Такой замах нереализуем, и попытка его осуществления приведет к еще большему падению. Собственно, это и произошло с советским социализмом. Недобросовестность этого обвинения видна хотя бы из того, что громадное 250-миллионное государство жило 70 лет в условиях общественной собственности и достигло при этом удивительных успехов. Пример Советского Союза как раз доказал обратное: человек, даже падший, может жить при господстве общей собственности. Причем нужно помнить, что всё это происходило в условиях неверной, атеистической идеологии, которая не могла дать подлинных стимулов к коллективному труду. Тем более, – общая собственность реально возможна и благодатна, когда она основывается на вере во Христа Спасителя.

 

Наконец, нередки отождествления социализма с тоталитаризмом. Относительно исторического советского социализма такие обвинения небезосновательны. Гиперэтатизм и всеобязательность застывшей идеологии закрывали путь к свободному осмыслению и обсуждению проблем России. Эти ошибки в христианском социализме должны быть преодолены. Конечно, подлинная любовь – когда личность сознательно жертвует своим ради всех. Но такая любовь – дело самоопределения каждой личности, свобода которой должна быть соблюдена. Поэтому переход к христианскому социализму не может мыслиться ни через революцию и насильственную экспроприацию, ни через государственное принуждение. Наиболее верный путь – создание добровольных православных трудовых братств, аккумулирующих в себе функции православного прихода и производственного предприятия. Если такого рода братства будут поддержаны и Церковью, и государством, то вскоре они образуют особый христианско-социалистический сектор экономики, который, как можно надеяться, будет расширяться.

--------------- 

Разумеется, трудности реального воплощения русского православного социализма огромны. Пока все против него: и Церковь, и государство, и российское общество, и мировая закулиса. Но отчаиваться не следует. «...человекам это невозможно, Богу же всё возможно» (Мф. 19:26). Надо быть верным русской идее и активно работать над ее воплощением. В этом видится наш крест и наше следование за Христом.

 

Николай Сомин

Литература

IX. Творения святого отца нашего Иоанна Златоуста, Архиепископа Константинопольского, в русском переводе : соч. в 12 т. СПб.: Издание Санкт-Петербургской духовной академии, 1894–1911. Т. IX.

 

XI. Там же. Т. XI.

 

1. Ириней Лионский, св. Творения. М.: Паломник, Благовест, 1996.

 

17 июня 2004 г.

 

Метки к статье: Сомин, Русская идея
Автор материала: пользователь Переправа

Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Комментарии к посту: "Христианский социализм как русская идея"
Кириллов Алексей Алексеевич

25 апреля 2015 10:35

Информация к комментарию
  • Группа: Гости
  • ICQ: --
  • Регистрация: --
  • Публикаций: 0
  • Комментариев: 0
Москву уже нельзя назвать русским городом, какой тут уже третий Рим. Государство в теперешнем виде это далеко не та Россия, что была прежде, теперь это федерация. Много народа исповедует другие религии или не исповедует ничего и мы их обязаны уважать, или ВСЕМ запретить, как это было в СССР. Иначе мирной жизни не получится. Нужны лидеры общегосударственного масштаба без религиозных предпочтений. Что касается собственности, то это и вопрос культуры. Разумному человеку не так уж много чего надо. Наука и техника позволяют накормить всех, мы сейчас имеем машины, которые святым отцам и не снились. Диктатура разума, благоразумие - вот что нам требуется.Надо учиться договариваться.
Скиф

27 апреля 2015 18:18

Информация к комментарию
  • Группа: Гости
  • ICQ: --
  • Регистрация: --
  • Публикаций: 0
  • Комментариев: 0
Не важно, какой дорогой человек идет к Богу, важно то, насколько он продвинулся к цели, которая у всех одна – духовное совершенство.


Лебядкин

29 апреля 2015 10:18

Информация к комментарию
  • Группа: Гости
  • ICQ: --
  • Регистрация: --
  • Публикаций: 0
  • Комментариев: 0
Скорее всего, мы уже давно (и это сознательная политика Ылит) находимся не в положении-ситуации Третьего Рима, а в неприличной позе второй Византии перед её окончательным распадом.
И это - не только (и не столько) про Москву, а скорее - про всю Россию.
Имя:*
E-Mail:*